(0 1764 - 0 1834)

Доного Хаджи Мурад

КАДИЙ САИД АРАКАНСКИЙ

Кавказская война дала истории множество видных воинов, полководцев, поэтов, ученых. Последних было очень много в то неспокойное, непростое время. «Ученые, – по свидетельству современника, – это наследники пророков и маяки, которые освещают путь народу. В них основа веры, они разрушают невежество». Во многом благодаря им в тот самый исторический отрезок, когда на Кавказе полыхала освободительная война, образование в горах получило сильное развитие.

Не все ученые приняли сторону трех имамов – Гази Мухаммада, Гамзат Бека и Шамиля. Несогласие с трактовкой проповедуемых ими идей, нежелание участвовать в военных событиях против сильного врага – вот некоторые причины пассивности отдельных ученых. Хотя известно немало имен алимов (ученых), погибших в кровавых сражениях священной войны.

Случалось и так, что местные феодалы вместе с царским командованием, стремясь расколоть движение горцев, привлекали на свою сторону отдельных влиятельных представителей духовенства, которые выступали против восставших горцев и их руководителей. Яркой фигурой этого направления был Саид (1764-1834) из аула Аракани, знаменитый ученый и педагог. Дед Саида Абубакар (1710-1771) из аула Аймаки, сын Муавия, сына Муавии, сына Абдал-Дибира Буцринского, Мекканского, Курейшитского учился в Аймаки, затем в Аракани у известного мудариса того времени Дибира - старшего из аула Карата.

Абубакр был одним из известных дагестанских правоведов, пропагандистов арабо-мусульманской культуры в Дагестане, поэтом, преподавателем медресе. Он автор работ «Расаил ал-лабиб» (Биография пророка Мухаммада), «Илам ат-тилмиз би-ахкам аннабиз» (Трактат по фикху), «Аз-Заджир и мувалат ал-Кафир» и др.
Саид, рано потерявший отца, пошел по стопам деда, у которого он и воспитывался. Начав обучение в медресе у Абубакара (грамматика, фикх, хадисы), Саид завершил свое образование у Хасана-старшего из аула Кудали (риторика). Затем работал кадием в Могохе, Кудутле, Аракани, Зирихгеране.

Саид был ученым большой эрудиции, знал арабский, турецкий и персидский языки. Среди его учеников были такие известные люди, как имамы Гази-Мухаммад, Гамзат-Бек и Шамиль, Мухаммад ал-Яраги, Саид из Игали, Мухаммад Тахир ал-Карахи, Даидбек из Голотля, Загалав из Хварши, Ташев Хаджи из Эндирея, Нурмухаммад Кади из Хунзаха, Юсуф из Аксая, Мирза Али из Ахты, Абдурахман из Казанище. Саид преподавал им арабский язык, логику, философию, фикх.

Особо надо отметить взаимоотношения Саида с его учеником Гази Мухаммадом, будущим имамом. Их споры заканчивались поздно ночью, и так продолжалось довольно часто, пока другие муталимы (ученики), не дождавшись своей очереди подискутировать с ученым, возмутились. «Каждый день ты занимаешься с Гази-Мухаммадом из Гимры, – обратились они к Саиду Араканскому. – До каких пор мы будем смотреть на вас? Мы здесь не для того, чтобы смотреть, как ты ему читаешь урок, а чтобы и самим учиться. И ему, и нам отведи время. Если будет так продолжаться, то мы уйдем от тебя».

Саид Араканский увидел в Гази-Мухаммаде способнейшего ученика, но ученик был не согласен с учителем в ряде вопросов, а уже после избрания его имамом стал врагом своего преподавателя.
А.Омаров в своих «Воспоминаниях муталима» писал, что Саид Араканский «явный враг шариатистов и противник бывшего своего ученика Гази Магомы, который вызвался первый восстановить в народе шариат и уничтожить адаты».

Что побудило известного алима так рьяно выступать против имама Гази-Мухаммада и других «шариатистов»? Не страсть ли к деньгам и сытой, спокойной жизни под тенью двуглавого орла? Воспоминания проконсула Кавказа А.С. Ермолова отчасти подтверждают это: «…Здесь в Казанище склонил я шамхала (Тарковского) пригласить к себе Сеид-эфенди, известного ученостью и между горцами пользующегося величайшим уважением и доверенностью, принадлежа к числу главнейших священных особ, он имел большое влияние на действия ближайших к нам народов.

В дружеских с шамхалом сношениях, он приехал к нему и познакомился со мною. Несколько раз виделся я с ним, но не иначе, как у шамхала и в ночное время, дабы не было подозрения между горцами о знакомстве между нами. И они оставались в убеждении, что он не угождал ни одному из русских начальников. В нем нашел я человека здравомыслящего, желающего спокойствия, и мне не трудно было угадать, что он не откажется быть мне полезным. О свиданиях с ним не знал никто из моих приближенных, кроме одного, необходимого мне, переводчика. Посредством шамхала я обещал Сеид-эфендию доставлять жалованье».

Саид Араканский «был не только теологом, но и государственным деятелем, – отмечает А.Каяев в «Биографии дагестанских ученых», – который принимал участие в меджлисах ханов и шамхалов…был дружен с Гази-Кумухскими, Тарковскими, Дженгутаевскими ханами и шамхалами…принимал участие в их политических советах».
Саид Кади порицал действия имама Гази Мухаммада и рассматривал их как «несовместимые с исламом и шариатом и «враждебные идеям и делам Пророка».

13 января 1830 года имам с отрядом вторгся в Аракани, где арестовал жителей, «не согласившихся подвергнуться шариату». Саид бежал в Дженгутай. «В доме Саида было тогда разлито содержимое винных кувшинов, имевшихся в Аракани», – отмечает летописец ал-Карахи.

Отношения с бывшим учеником были вконец прерваны. В мае того же года, как следует из донесения главнокомандующего Отдельным кавказским корпусом графа Н.Ф. Паскевича, «ученый араканский кадий Сеид-эфенди…равномерно поспешил засвидетельствовать письмами преданность свою к русским». А через год командир Отдельного кавказского корпуса барон Г.В. Розен докладывал в С.- Петербург, что «Сеид кадий араканский ревностно старается вооружить общество свое против Кази Муллы (Гази-Мухаммада), особенно же усугубил он к сему свои усилия, получив уведомление о всемилостивейше пожалованной ему пенсии».

Когда Гази-Мухаммад погиб в гимринском ущелье в бою с царскими войсками (1832), Саид посоветовал барону Г.В. Розену не допустить похорон имама в Гимрах: «Если Гази-Мухаммад будет погребен в Гимрах, то мюриды станут посещать его могилу, собираться вместе и устраивать смуты и беспорядок». Сказанное было с пониманием воспринято бароном, и имама похоронили в ауле Тарки. Через несколько лет имам Шамиль послал туда отряд, который перенес останки Гази-Мухаммада на родину в Гимры.

Но и со смертью Гази-Мухаммада спокойная жизнь для Саида Араканского не наступила. Верный последователь покойного имама Гамзат Бек продолжил его дело. В сентябре 1833 года новый имам вновь захватил Аракани, где «успел склонить на свою сторону многих горских жителей, которые, приняв проповедуемый им шариат, обещали под присягой помогать ему в его предприятиях». Дом Саида был разрушен, имущество захвачено, а сам он обращается с письменной жалобой к Аслан Хану Гази Кумухскому:

«От раба, надеющегося на милости Аллаха, Саида к потомку эмиров Аслан Хану. Да сохранит его Аллах от неприятностей и т.п. Постоянный салам…Мой ученик Гамзат разрушил мой дом, не оставив камня на камне. Ограбил всю библиотеку, состоящую из 700 томов. Среди них был «Меалим ат-Тензил», принадлежащий твоему имаму (по намазам) кадию Омару. Он истребил все мои посевы и сады лишь на том основании, что он отстаивает шариат. Он этим и другими поступками отошел от мусульманского шариата. Он обманывает простаков, приписывая мусульманам отшельничество, являясь сам таковым. Так как ты являешься вроде души в моем теле, я написал тебе объяснение, изложив нужды мои и обстоятельства, в которых я нахожусь. Надеюсь, что ты смилостивишься и не оставишь меня в таком положении».

В это же время Саид посылает письмо своему бывшему ученику и будущему имаму Шамилю, в котором говорится:
«Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного! От угнетенного Саида к славному Шамилю вечный привет!
А затем: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад посланник его»; я с момента своего совершеннолетия до сих пор отныне подтверждаю все, что проповедовал Пророк (мир ему). Знай, что моя вера стоит выше верований народа, что моя вера никогда не подвергалась никакой смуте. Ты знаешь, что права людей ограждены, что за мелкую монету оплачивается на том свете 700 принятых Аллахом намазами. Имеется предание Пророка (мир ему) о том, что «смотр книги мусульманина без разрешения равносилен смотру огня».

Брат мой, не оставляй меня твоим истцом в день отчета. О, мой брат, верни все мои книги, какие находятся у тебя. Ныне я занят очищением души до наступления смерти и подготовкой к ней, и поэтому нужда к книгам усиливается. Моим глазам нет сна, моему сердцу нет покоя. Не пора ли твоему сердцу, о, мой брат, раскаяться, быть благоговейным? Упаси Аллах тебя от его наказания. Да направит тебя Аллах на правильный путь. Вассалам».
Зная, что шейх Мухаммад Ярагский имеет большое влияние на Гамзат-Бека и Шамиля, Саид Араканский обращается с письмом и к нему:

«Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердглго! Аллах Всесведующий, Мудрый. От отчужденного Саида к самому дорогому из современников, своему брату, ученому и деятельному Мухаммаду Ярагскому – вечный привет.
Затем: о, мой брат, ты у меня являешься одним из избранных, надежных, искренних и верных друзей. Ты знаешь, что гоцатлинский Гамзат-Бнк, претендующий на пост имама, и его последователи сами не придерживаются известных законов шариата.

Также ты знаешь, что каждый тайный, противоречащий [явному], является недействительным. Как же может исполнить законы шариата человек, который сам не знает сущность и достоинства шариата, не говоря уже о всех других вспомогательных и других науках? Не достаточно ли этим смутьянам и сеятелям раздора то, что они мне сделали? Разрушили дом, ограбили имущество и множество драгоценных книг. Они приписывают мне незнание наук. Неужели не жалеют они своего учителя, что они лишили меня Родины, имущества и книг, чтением которых я развлекаюсь? Как же они разделяют меня от моего уединения, занятости по очищению своей души до наступления смерти и подготовки к Судному дню?

Как будешь жить, о, мой брат, между угнетателями и смутьянами? Не уговорил ли ты их? Не жалеете ли вы меня, брат мой, не дашь ли им советы ради меня? Ведь хороший совет есть вера! Брат мой, пошли ко мне письма от себя для того, чтобы они доставали мне бодрость и душевное спокойствие. Вассалам».

Разумеется, после таких лишений и потерь, ненависть и обида к своим бывшим ученикам навсегда осталась в сердце Саида Араканского. Не поддержав призывы к борьбе своих учеников, трех имамов, он тем не менее остался в истории как большой ученый и педагог.

Возвращаясь к научной деятельности алима надо отметить его большую исследовательскую работу «Танбих ат-талиб…» (Об обязательности артикуляции в арабском языке), «Ан-Наджат» (Об артикуляции), «Ал-Джавахир ар-рафиа…» (Жизнеописание Пророка Мухаммада), «Ад-Дуррат» аз-Закиййа фи шарх ал-ввасиййа ас-Сарсарийа» (Комментарий к касыде «ас-Сарсарийа»), комментарии на касыды Абубакра из Аймаки на аварском языке, грамматический анализ суры «аль-Фатиха» и др.

Саидом Араканским было переписано около 200 рукописей, а книжная библиотека насчитывала более 900 единиц и являлась самой богатой на Кавказе. Сын Саида Хаджидада также был алимом.
Далеко не проста история Саида эфенди, кадия Араканского, как и не просто время, в котором он жил.

Из книги: Доного Хаджи Мурад. Победит тот, кто владеет Кавказом. Миниатюры Кавказской войны 1817-1864. М., 2005.